Статистика показывает, что Облачные Рыцари в отставке больше других подвержены поражению Марой. Мне повезло: я прошёл Третью войну против Обитателей Изобилия без единой царапины, прожил много лет и даже получаю пенсию вдобавок к заработку в Комиссии по балансу, где коротаю оставшееся до смерти время. Если я не сойду с этого пути, моя непыльная работёнка так и будет кормить меня аж до новой янтарной эры.
Эти придурки из канцелярии думают, что я так спокоен, потому что легко справляюсь с трудными поручениями. Они в шутку называют меня Дахао Бессмертным и спорят между собой, когда мной заинтересуется Комиссия десяти владык.
Нынешняя молодёжь - причём неважно, долгоживущая или маложивущая - ни черта не понимает, что такое конец жизни. Я всё готов отдать, лишь бы увидеть лица этих балбесов, когда к ним явится проводник душ Комиссии десяти владык. Какая всё-таки жалость, что в этом я их опережу.
Комиссия десяти владык... Я знаю, что в конце за каждым жителем Сяньчжоу приходит посланник, однако никогда не понимал, как именно это происходит.
Городская легенда Лофу гласит, что Комиссия десяти владык ведёт учёт прижизненных поступков, а затем отправляет умерших в преисподнюю, где им воздаётся по грехам и заслугам. Эти судьи совсем не видят разницы между хорошими и плохими, даже если сунуть им ответ прямо в лицо...
Звучит весьма убедительно, вот только, если задуматься, возникает множество вопросов.
Где именно на Сяньчжоу находится преисподняя?
Откуда Комиссия узнаёт, что кому-то грозит Мара?
Как ей удаётся отслеживать каждое, даже самое незначительное деяние, а потом оценивать свершённое подобно школьным учителям?
Ха! Видимо, легенды на то и легенды. Они годятся лишь для того, чтобы пудрить мозги детям!
На самом деле я уже видел проводника душ Комиссии десяти владык, причём неоднократно.
Впервые это случилось, когда я только начал работать в Комиссии по балансу. Я встретил группу детей, которые шли по улицам Святилища путников и покачивали фонарями. Время было позднее, в небе тускло светили луна и звёзды. Жители наглухо закрылись по домам, снаружи не виделось ни души - лишь эти дети беззвучно ступали с фонарями наперевес, будто явившись прямо из темноты. Тот, кого они вели за собой, оказался мне знаком: это был мой отец.
В возрасте шестисот сорока шести лет отец внезапно начал нести бессмыслицу. Он спрашивал, зачем я опрокинул его пиалу с супом, зачем я сжёг его одежду, зачем я пинал его нефритовые счёты, будто они футбольный мяч... Возможно, будучи ребёнком, я действительно проказничал, однако сейчас своих выходок уже не припоминаю. В течение следующих нескольких дней отец потерял аппетит и перестал реагировать на окружающих. Он просто сидел на месте подобно живому трупу, обрастающему паутиной, пылью и плесенью.
Я знал, что отец проявляет пять признаков увядания и подступает к порогу Мары, а потому обратился к целительнице из Комиссии по алхимии, чтобы та выяснила, есть ли у старика шанс на выздоровление. Целительница выписала ряд препаратов, взглянула мне в глаза и предостерегла: «Готовьтесь».
«К чему готовиться?» - спросил я, на что целительница экспертным тоном ответила: «К тому, что вашего отца скоро заберут».
Тогда-то я и понял: отцовское время пришло. Хоть я и знал, что каждый на Сяньчжоу рано или поздно доживает до этого дня, происходящее с отцом попросту застало меня врасплох.
Я снова и снова перечитывал указания целительницы, словно наставник, проверяющий труд ученика. Внезапно она протянула руку и взялась пальцами за листок с указаниями, как будто желая забрать его у меня, однако её безмолвный намёк был мне ясен: средства от Мары не существует. Я помню, как неустанно повторял, вцепившись в листок: «Попробуйте вылечить ещё раз. Хотя бы раз». Видя моё упрямство, целительница отпустила листок и приготовила лечебный препарат.
Отец более не сказал мне ни единого слова вплоть до того момента, когда подошёл ко мне в сопровождении детей. Возможно, мне только показалось, но он выглядел моложе. Было бы нелепо полагать, что обитатель Сяньчжоу способен помолодеть. Когда мы достигаем зрелости, наша внешность перестаёт меняться, а вот поведение - нет. Отец шагал резво, с явным ощущением свободы. Пыльная безжизненность пропала из его взгляда.
Я открыл рот и собрался окликнуть отца, но слова застряли у меня в глотке. Прежде чем я успел прийти в себя, он тихо и отчётливо проговорил: «Береги себя». Казалось, будто отец излечился от наступающей Мары, хоть я и понимал, что это лишь самовнушение. Дети задули свечи в фонарях, и в мгновение ока вокруг воцарилась тьма, в которой исчезли и ребята, и отец.
Я остался стоять один в темноте, позабыв даже о своей ночной смене. Миг спустя я вдруг вспомнил о назначении, которое оставила целительница. Я хранил листок в своём нагрудном кармане. Запустив туда руку, я осознал, что его там больше нет.